«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник) - Страница 208

208

Сергей козырнул и вышел. В конце концов, штрафбат – не самое худшее, что могло произойти. Его могли отдать под трибунал, и тогда тот же штрафбат, но уже в переменном составе. Или в тыл, в лагеря, на лесоповал. Или к стенке – знал

Сергей и такие случаи в армии. И не спасали никакие характеристики или заслуги.

Он получил свои документы, предписание и пошел к оружейнику. Неведомо, какими путями, но слухи облетели отдел. Оружейник вздохнул, посмотрел на Сергея, как на больного, снял с полки «ТТ» с запасной обоймой, кобуру и протянул все это Сергею.

– Штатный, положено.

Сергей продел шлевки кобуры в ремень, опоясался.

Он не обходил комнаты в отделе. По традиции сотрудник, убывающий на другое место службы, прощался со знакомыми. Удастся ли им увидеться вновь?

Только близких знакомых в отделе не было. На базе были ребята из его группы, с кем он рисковал шкурой в зачистках и рейдах – так с ними он увидится, все равно за своим «сидором» идти.

Сергей вышел на улицу, сплюнул. На душе осталась обида и горький осадок. Служил честно, за спины друзей под огнем не прятался, от смертельно рискованных операций не увиливал, и вот – нате, получите!

Он не спеша дошел до базы, собрал немудреные вещички в «сидор». Казарма была пустой. Чего теперь торопиться? Все равно число убытия – сегодняшнее.

Он завалился на свою койку. В душе – пустота, как после пожара, и полная апатия. Он уснул.

Спал Сергей недолго, но сон освежил. Он поднялся, привел себя в порядок. Сходил на рынок, купил сала, соленых огурцов. У старшины продсклада по продовольственному аттестату получил бутылку водки, хлеб, консервы. Черта с два он сегодня поедет – он устроит с парнями отходную. Наказания он не боялся – дальше фронта все равно уже не пошлют.

Никифоров и Рушайло появились, когда уже начало темнеть. Лица у них были хмурые – они уже знали о новости. Каждый достал из кармана по бутылке водки и немудреную закуску – селедку в промасленной бумаге, яйца, немецкий шпик в целлофане. И где только они его взяли? Он же на снабжении немецких парашютистов.

Молча, не чокаясь – как на похоронах – выпили.

– Гребаная жизнь! – вымолвил Рушайло.

После того как они выпили две бутылки водки, на душе у всех полегчало. Причем водка не брала, пьяным никто не был, видимо – настроение не то.

– Командир, – разгоряченно говорил Рушайло, побле-

скивая черными глазами, – я тебе как боец, как «чистильщик» со стажем говорю – я тебя уважаю. В двух рейдах с тобою был, видел тебя в деле. Ты не «чистильщик», ты – волкодав.

Слышал Сергей о таком прозвище у «чистильщиков». Им называли «чистильщиков» – профессионалов высшей пробы. Но сам лично Сергей с такими не встречался. Отмахнулся рукой:

– Капитан, у нас пьяный разговор пошел – вроде «ты меня уважаешь»?

– Нет, майор, – упорствовал Рушайло, – я от чистого сердца сказал, как на духу. Если такими кадрами раскидываться… – Он замысловато покрутил кистью руки в воздухе.

И Сергею было жаль с ними расставаться. Парни воевали хорошо, грамотно. На фронте после первого же боя человек раскрывается, виден становится как на ладони. Либо он трус и мразь, либо человек, на которого можно положиться, которому можно доверять.

Достали еще бутылку водки, дочиста подчистили закуску.

Мимо ходили офицеры опергруппы, но никто не бросил косого взгляда, никто не осудил. Уходит боевой товарищ, отходная – святое дело, может быть, уходит навсегда.

Утром Сергей встал рано – вместе со всеми. Все вместе позавтракали, потом Сергей обнял сослуживцев и отправился на железнодорожную станцию.

В сторону фронта шло немного эшелонов, и все были воинские, на которые пассажиров не брали. Однако удостоверение офицера СМЕРШа возымело действие, и Сергею разрешили сесть в теплушку. Маленький двухосный вагон с надписью «сорок человек или восемь лошадей» имел внутри нары, а посередине – печь-«буржуйку». Солдаты-новобранцы сначала молча глазели на Сергея, потом один осмелился:

– Товарищ майор, разрешите обратиться?

– Валяй.

– Вы на фронте, на самой передовой были?

– И на передовой был, и за ней.

– За ней – это как?

– Разведчиком был, ходил в немецкие тылы.

Глаза у солдатиков округлились от удивления. Про разведчиков они только читали или видели кино, причем немцев там всегда показывали дураками. Только после просмотра возникал вопрос: если они такие, то почему мы тогда их до

Москвы пустили и так долго, с множественными потерями, до сих пор не можем победить?

Новобранцы обступили Сергея и стали расспрашивать его о фронте. Один парнишка, набравшись смелости, спросил:

– А немцы – они какие?

– Да вот как любой из вас. Без рогов, без копыт, форму снять – не отличишь. Так же мерзнут зимой, потеют летом. Бомбежки боятся, артиллерийского огня, русских танков и штыковой атаки.

Они проговорили весь день, вконец замучив Сергея вопросами. Но и место на нарах выделили поближе к печке-«буржуйке» – уважили. Только на следующий день спросили:

– Если вы, товарищ майор, в разведке воевали, то почему наград нет?

– Как это нет? – Сергей сделал вид, что обиделся. – Не хуже, чем у других всяких.

Сергей полез в карман, достал тряпицу и развернул ее. На сукне тускло блестели ордена и медали.

– Ух ты! – совсем по-мальчишески вырвалось у солдатиков. – А почему один орден – с отбитой эмалью и вмятиной?

– У него особая история. Утром командир повесил мне его на грудь, а в обед в него попала пуля. Если бы не этот орден, она бы попала прямиком в сердце.

208